Перейти к основному содержанию

Покаяние и прощение

Лучшая альтернатива самоубийству "плохих парней"?

Эта страница была автоматически переведена.

Одно дело - бороться с идеологией. Настоящий ответ - это превосходящая идеология. В Ко мы увидели демократию в действии и, в свете увиденного, посмотрели в лицо себе и своей нации. Это было личное и национальное покаяние. Многие из нас, немцев, настроенных против нацизма, совершили ошибку, возложив всю вину на Гитлера. В Ко мы поняли, что тоже несем ответственность. Отсутствие у нас позитивной идеологии способствовало возвышению Гитлера". (Барон Ганс Герварт фон Биттенфельд, из книги . Жизнь", стр. 351)

(внешняя ссылка)"Покаяние" Тенгиза Абуладзе стал одним из ключевых фильмов, вышедших на советские экраны в 1987 году - событие абсолютно революционное, само по себе ознаменовавшее переломный момент того периода. В нашей стране это ощущалось почти как "победа гуманизма над фашизмом". (Под "фашизмом" я понимаю государственную систему лжи и угнетения).

Во многом метафорически, но все же очень откровенно "Покаяние" раскрыло ужасы тирании и политических репрессий - тему, в значительной степени замалчиваемую в СССР уже более 20 лет, с момента отставки Хрущева.

Вкратце сюжет фильма таков. Дочь жертвы тиранического режима раз за разом выкапывает из могилы тело покойного диктатора и кладет его рядом с домом его семьи. В конце концов ее ловят, и во время судебного процесса мы шаг за шагом узнаем всю историю диктатуры в городе (в фильме тоталитарное государство аллегоризируется одним абстрактным грузинским городом). Внук диктатора, молодой человек не старше 18-19 лет, присутствующий на суде, глубоко тронут рассказом и ужасается поступку своего деда, но его родители отказываются подтвердить правдивость слов женщины. Ближе к концу фильма между мальчиком и его отцом разгорается жаркий спор. Видя, что отец отказывается признать правду, мальчик стреляет в себя из дедовского ружья - мощная метафора темного прошлого, убивающего будущее. Только после этого сын диктатора собственными руками выкапывает отца из могилы и сбрасывает тело с горы в пропасть.

Фильм "Покаяние" открыл новую эпоху в стране. За ним последовали сотни других фильмов, как художественных, так и документальных, каждый из которых по-своему раскрывал ужас массовых репрессий и унижение человеческого достоинства при сталинском режиме.

Совсем недавно я посмотрел фильм "Закон", снятый в 1992 году известным режиссером Владимиром Наумовым. Меня поразило его мощное и бескомпромиссное высказывание. Один из центральных персонажей, прокурор, в какой-то момент проявил малодушие и санкционировал арест своего друга, невиновного человека. После смерти Сталина этот друг, во многом благодаря усилиям прокурора, полностью оправдан. Однако его жизнь сломана, он живет под чужим именем и боится возвращаться в свою прежнюю квартиру. Прокурор навещает друга и признается в собственной трусости, но получает отказ в прощении. Охваченный безмерной виной, прокурор застреливается. И только после этой поразительной жертвы его друг обретает истинную сущность и может по-настоящему вернуться к жизни.

Не только фильмы - повести, романы, мемуары, посвященные травмам прошлого, заполнили советские книжные прилавки в конце 80-х - начале 90-х годов. Все это было очень нужно - народ должен был осознать свое прошлое. Люди должны были узнать о преступлениях, совершенных их отцами, - или признать свою вину. Жертвы режима должны были добиться справедливости.

Конечной целью этого болезненного, но катарсического опыта должно было стать пробуждение индивидуальной и коллективной совести в советских людях и побуждение их к строительству лучшей страны. "Никогда больше!" - таков был подразумеваемый лозунг российской "кампании исторической правды".

К сожалению, эта кампания в основном провалилась. Причин тому было много, и о некоторых из них я рассказывал в одном из предыдущих блогов. Однако одной из важных причин может быть отсутствие ясной альтернативы темному прошлому. В те годы через кино и литературу на поверхность выходили жестокость системы, нечестность и коррупция во всех сферах, предательство и трусость среди друзей и членов семьи, а главное - разделение общества на обиженных и обидчиков. Не имея никакой позитивной идеологии, большинство людей предпочитают либо отрицать, либо забыть все травмы прошлого, в то время как другие предпочитают идентифицировать себя как жертвы.

Опасность кроется в обоих вариантах. Жертвы не могут нести ответственность за преступления. Те, кто выбирает забвение, отвергают любую ответственность, поскольку преступлений не существует. В любом случае не происходит ни серьезной переработки грехов, ни рождения новой конструктивной идеологии.

Западная Германия после 1945 года могла бы пойти по схожему сценарию. Денацификация (предполагавшая, в частности, показ всем немцам фильмов о преступлениях нацистов), разрушенные города, демонтированная промышленность и нехватка продовольствия могли бы привести к тому, что Западная Германия вновь стала бы милитаристским националистическим государством. Но несколько важных факторов изменили ее судьбу, и один из них, на мой взгляд, является решающим.

"Самый большой грешник может стать самым большим святым". Эта истина, о которой должен помнить каждый из нас, иногда забывается. К счастью, нашлись люди, которые вспомнили о ней после 1945 года. Приведенную выше цитату я взял из , который цитирует телеграмму, отправленную , немецкому коммунисту, который в какой-то момент решил присоединиться к Моральному перевооружению (MRA). Однажды, подстрекаемый своими не очень порядочными коллегами, Бладек сильно напился и вел себя на публике неуважительно. Придя в себя, он почувствовал такой глубокий стыд, что написал Бухману письмо о том, что собирается покинуть MRA, чтобы не запятнать ее репутацию. Любящий ответ Бухмана, в котором выражалась "вера в нового Макса", вывел Блэдека из отчаяния и вернул к жизни.

Популярно заблуждение, что прощение подразумевает закрытие глаз на проступки или преуменьшение их масштабов. Но давайте проясним: Бакман не говорил, что пьянство и хулиганство - это не так уж плохо, в конце концов. Его послание заключалось в том, что, как бы глубоко ни упал его друг, у него есть потенциал подняться снова.

Когда французский хор пел , приветствуя немецких делегатов в 1947 году в Ко, смысл заключался в том, что немцы как люди все еще могут выбрать новую жизнь и в конечном итоге (возможно) быть прощенными.

Когда Конрад Аденауэр, послевоенный канцлер Германии, который в 1944 году едва избежал смерти от рук нацистов, вовлекал свой народ в работу по восстановлению, его послание заключалось не в том, что он забыл или преуменьшает значение совершенных преступлений, а в том, что он верил в потенциальное воскресение своих бывших врагов. Воскрешение не гарантировано, но возможно.

Работа таких выдающихся людей, как и сотни других волонтеров MRA в Германии и Франции, а также усилия церквей, общая стратегия европейских политиков, направленная на примирение и интеграцию, - все это создало среду, которая не только способствовала личному и национальному покаянию, но и предлагала превосходную идеологию надежды для всех. Это то, чего так не хватало позднему СССР и постсоветской России.

Осознать грехи своей страны и покаяться - это жизненно важно для построения другого общества. Но помимо злого прошлого и убогого настоящего, необходима какая-то позитивная идея.

Если когда-нибудь история даст нам еще один шанс, мы снова должны будем призвать нашу нацию к покаянию. Но, что не менее важно, мы должны быть готовы к прощению. (Самоубийство "плохих парней" - это не выход, в конце концов).

Елена Шварц, Москва

Язык блога

English

Язык статьи

English